Каждый день он спускался в метро, как и тысячи других людей, не задумываясь о том, что привычный путь может обернуться ловушкой. Обычный вечер, шум толпы, эскалатор, ведущий вниз, и знакомый запах подземки – ничего не предвещало беды. Но в тот момент, когда он должен был подняться наверх, выяснилось, что выхода нет. Вернее, выходы есть, но они ведут не туда. Лестницы замыкаются в петли, коридоры растягиваются в бесконечные тоннели, а знакомые указатели показывают несуществующие направления. Осознание пришло не сразу: сначала была досада, потом недоумение, переходящее в холодный, липкий ужас. Он оказался заперт в лабиринте из плитки, света люминесцентных ламп и вечного гула вентиляции, где пространство подчинялось не логике, а каким-то искаженным, чуждым законам. Попытки вернуться по своим следам ни к чему не приводили – переход менялся, реагируя на его движение, как живой, дышащий организм, решивший не выпускать свою добычу. Единственной нитью, за которую можно было ухватиться, стал голос из динамиков, повторяющий навязчивое, почти издевательское сообщение о том, что покинуть переход можно только через выход номер восемь. Но где он? На стандартных схемах, прикрученных к стенам, этот выход не обозначен. Его поиски превратились в безумное, дотошное исследование каждой трещины в кафеле, каждого оттенка шума, каждого мерцания света. Он начал замечать аномалии – то, что обычный пассажир никогда бы не уловил. Часы на стене шли вспять, когда на них не смотрели прямо. Тени от прохожих двигались независимо от своих владельцев, указывая в пустые стены. Зеркала в туалетах отражали не его лицо, а чужие, полные немого отчаяния. Каждая такая деталь, каждый сбой в реальности становились ключом, подсказкой в гигантском ребусе. Постепенно он понял, что выход номер восемь – не место на карте, а состояние, точка сбоя, которая проявляется только тогда, когда наблюдатель замечает все несоответствия вокруг. Его безумие, нарастающая паранойя и гипертрофированная внимательность – не побочный эффект заточения, а единственный инструмент для спасения. Чтобы выбраться, нужно не искать дверь, а увидеть сам момент, когда ткань реальности в этом переходе истончается достаточно, чтобы через нее можно было шагнуть, собрав воедино все кусочки этого кошмарного пазла. И этот шаг требует принять безумие как новую норму, слиться с аномалией, чтобы найти в ней просвет.